Не гулял с кистенем я в дремучем лесу, Не лежал я во рву в непроглядную ночь, Я свой век загубил за девицу-красу, За девицу-красу, за дворянскую дочь. Я в немецком саду работал по весне, Вот однажды сгребаю сучки да пою, Глядь, хозяйская дочка стоит в стороне, Смотрит в оба да слушает песню мою. По торговым селам, по большим городам Я недаром живал, огородник лихой, Раскрасавиц девиц насмотрелся я там, А такой не видал, да и нету другой. Черноброва, статна, словно сахар бела! .. Стало жутко, я песни своей не допел. А она - ничего, постояла, прошла, Оглянулась: за ней как шальной я глядел. Я слыхал на селе от своих молодиц, Что и сам я пригож, не уродом рожден, - Словно сокол гляжу, круглолиц, белолиц, У меня ль, молодца, кудри - чесаный лен.. Разыгралась душа на часок, на другой... Да как глянул я вдруг на хоромы ее - Посвистал и махнул молодецкой рукой, Да скорей за мужицкое дело свое! А частенько она приходила с тех пор Погулять, посмотреть на работу мою И смеялась со мной и вела разговор: Отчего приуныл? что давно не пою? Я кудрями тряхну, ничего не скажу, Только буйную голову свешу на грудь... "Дай-ка яблоньку я за тебя посажу, Ты устал, - чай, пора уж тебе отдохнуть". - "Ну, пожалуй, изволь, госпожа, поучись, Пособи мужику, поработай часок". Да как заступ брала у меня, смеючись, Увидала на правой руке перстенек... Очи стали темней непогодного дня, На губах, на щеках разыгралася кровь. "Что с тобой, госпожа? Отчего на меня Неприветно глядишь, хмуришь черную бровь?" - "От кого у тебя перстенек золотой?" - "Скоро старость придет, коли будешь всё знать". - "Дай-ка я погляжу, несговорный какой!" - И за палец меня белой рученькой хвать! Потемнело в глазах, душу кинуло в дрожь, Я давал - не давал золотой перстенек... Я вдруг вспомнил опять, что и сам я пригож, Да не знаю уж как - в щеку девицу чмок!.. Много с ней скоротал невозвратных ночей Огородник лихой... В ясны очи глядел, Расплетал, заплетал русу косыньку ей, Целовал-миловал, песни волжские пел. Мигом лето прошло, ночи стали свежей, А под утро мороз под ногами хрустит. Вот однажды, как я крался в горенку к ней, Кто-то цап за плечо: "Держи вора!" - кричит. Со стыдом молодца на допрос привели, Я стоял да молчал, говорить не хотел... И красу с головы острой бритвой снесли, И железный убор на ногах зазвенел. Постегали плетьми, и уводят дружка От родной стороны и от лапушки прочь На печаль и страду!.. Знать, любить не рука Мужику-вахлаку да дворянскую дочь! 1846 |
Примечания
Печатается по Ст 1873, т. I, ч. 1, с. 17-20.
Впервые опубликовано: ОЗ, 1846, No 4 (ценз. разр. - 28 марта, 1846 г.), с. 401-402, с подписью: "Николай Некрасов".
В собрание сочинений впервые включено: Ст 1856. Перепечатывалось в 1-й части всех последующих прижизненных изданий "Стихотворений".
Автограф не найден.
Начиная со Ст 1879 датировалось 1846 г. - по времени первой публикации.
В "Огороднике" широко использована народно-песенная поэтика. К народным песням восходит и фабула стихотворения, причем Некрасов, очевидно, опирался на многие песни. "Огородника" возводили к песням о Ваньке-ключнике (см.: Сакулин П. Н. Некрасов. М., 1922, с. 35); но ближе он стоит к песням о холопе и барской дочери (см.: Андреев Н. Фольклор в поэзии Некрасова. - Лит. учеба. 1936, No 7, с. 64) и к рекрутской песне "Как поймали добра молодца у прилуки красной девицы" (см.: Гаркави А. М. Поэзия Некрасова и литературная школа Белинского. - Учен. зап. ЛГУ, 1954, No 171. Сер. филолог. наук, вып. 19, с. 159).
Как неоднократно указывалось, "Огородник" связан и с традициями песен А. В. Кольцова. В ст. 9 "По торговым селам, по большим городам" - реминисценция из стихотворения Кольцова "Что Вы спишь, мужичок?": "По селам, городам, По торговым людям" (см.: Бухштаб Б. Я. Сатира Н. А. Некрасова в 1846-1847 годах. - Некр. сб., III, с. 10).
Прозаическим источником стихотворения "Огородник" можно считать главу "Перстень" из повести В. А. Соллогуба "Тарантас" (см.: Вацуро В. Э. Один из источников "Огородника". - Некр. сб., VII, с. 106-111).
"Огородник" бытует в фольклорном репертуаре с народной мелодией. С 1880-х гг. вошел в песенники (Полный песенник... М., 1880). Положен на музыку (Н. И. Филипповский, 1900; А. М. Зорин, б. д.; М. Петров, б. д.; М. К. Штейберг, б. д.; А. И. Живцов, 1945).
В 1857 г. Е. П. Ростопчина сообщала военному министру В. А. Долгорукову о революционизирующем воздействии "Огородника" и "Тройки" Некрасова на молодое поколение, которое "сплошь заражено новыми веяниями" (Дризен Н. В. Драматическая цензура двух эпох. [Пг., 1917], с. 270). В 1859 г., когда вопрос с новом издании стихотворений Некрасова рассматривался членами Главного управления цензуры, "Огородник" был квалифицирован ими как одно из наиболее крамольных стихотворений поэта: А. Г. Тройницкий обращал внимание на то, что в "последнем куплете <...> изображается в слишком мрачных красках быт русского народа вообще, особенно в отношениях крестьян к помещикам"; Г. П. Митусов назвал "Огородника" среди стихотворений, которые "по своему демократическому направлению, посеевающему вражду между государственными сословиями, навлекают на себя всю строгость цензуры и потому должны подлежать непременному исключению"; на запрещении перепечатки "Огородника" Настаивали также П. П. Вяземский и Ф. Ф. Бюлер (см.: Mazon A. Un maitre du roman russe Ivan Gontcharov. Paris, 1914, p. 398-404).
По мотивам "Огородника" было написано несколько пьес. Один из них (принадлежавшая перу К. Д. Ефимовича) еще в 1840-х гг. не была дозволена цензурой к постановке (см.: Гаркави А. М Поэзия Некрасова..., с. 156). Другая (С. Соколовского и Г. Годзевича) была запрещена советом Главного управления по делам печати 27 декабря 1881 г. как могущая "возбудить междусословное недоверие и вражду" (ЦГИА, ф. 776, оп. 2, ед. хр. 21, л. 511).