Частию по глупой честности,
Частию по простоте,
Пропадаю в неизвестности,
Пресмыкаюсь в нищете.
Место я имел доходное,
А доходу не имел:
Бескорыстье благородное!
Да и брать-то не умел.
В провиантскую комиссию
Поступивши, например,
Покупал свою провизию -
Вот какой миллионер!
Не взыщите! честность ярая
Одолела до ногтей;
Даже стыдно вспомнить старое -
Ведь имел уж и детей!
Сожалели по Житомиру:
"Ты-де нищим кончишь век
И семейство пустишь по миру,
Беспокойный человек!"
Я не слушал. Сожаления
В недовольство перешли,
Оказались упущения,
Подвели - и упекли!
Совершилося пророчество
Благомыслящих людей:
Холод, голод, одиночество,
Переменчивость друзей -
Всё мы, бедные, изведали,
Чашу выпили до дна:
Плачут дети - не обедали,-
Убивается жена,
Проклинает поведение,
Гордость глупую мою;
Я брожу как приведение,
Но - свидетель бог - не пью!
Каждый день встаю ранехонько,
Достаю насущный хлеб...
Так мы десять лет, ровнехонько
Бились, волею судеб.
Вдруг - известье незабвенное!-
Получаю письмецо,
Что в столице есть отменное,
Благородное лицо;
Муж, которому подобного,
Может быть, не знали вы,
Сердца ангельски незлобного
И умнейшей головы.
Славен не короной графскою,
Не приездом ко двору,
Не звездою станиславскою,
А любовию к добру, -
О народном просвещении
Соревнуя, генерал
В популярном изложении
Восемь томов написал.
Продавал в большом количестве
Их дешевле пятака,
Вразумить об электричестве
В них стараясь мужика.
Словно с равными беседуя,
Он и с нищими учтив,
Нам терпенье проповедуя,
Как Сократ красноречив.
Он мое же поведение
Мне как будто объяснил,
И ко взяткам отвращение
Я тогда благословил;
Перестал стыдиться бедности:
Да! лохмотья нищеты
Не свидетельство зловредности,
А скорее правоты!
Снова благородной гордости
(Человек самолюбив),
Упования и твердости
Я почувствовал прилив.
"Нам господь послал спасителя,-
Говорю тогда жене,-
Нашим крошкам покровителя!"
И бедняжка верит мне.
Горе мы забвенью предали,
Сколотили сто рублей,
Всё как следует разведали
И в столицу поскорей.
Прикатили прямо к сроднику,
Не пустил - я в нумера...
Вся семья моя угоднику
В ночь молилась. Со двора
Вышел я чем свет. Дорогою,
Чтоб участие привлечь,
Я всю жизнь свою убогую
Совместил в такую речь:
"Оттого-де ныне с голоду
Умираю словно тварь,
Что был глуп и честен смолоду,
Знал, что значит бог и царь.
Не скажу: по справедливости
(Невелик я генерал),
По ребяческой стыдливости
Даже с правого не брал -
И погиб... Я горе мыкаю,
Я работаю за двух,
Но не чаркой - вашей книгою
Подкрепляю старый дух,
Защитите!.."
Не заставили
Ждать минуты не одной.
Вот в приемную поставили,
Доложили чередой.
Вот идут - остановилися,
Я сробел, чуть жив стою;
Замер дух, виски забилися,
И забыл я речь свою!
Тер и лоб и переносицу,
В потолок косил глаза,
Бормотал лишь околесицу,
А о деле - ни аза!
Изумились, брови сдвинули:
"Что вам нужно?" - говорят.
"Нужно мне..." Тут слезы хлынули
Совершенно невпопад.
Просто вещь непостижимая
Приключилася со мой:
Грусть, печаль неудержимая
Овладела всей душой.
Всё, чем жизнь богата с младости
Даже в нищенском быту -
Той поры счастливой радости,
Попросту сказать: мечту -
Всё, что кануло и сгинуло
В треволненьях жизни сей,
Всё я вспомнил, всё прихлынуло
К сердцу... Жалкий дуралей!
Под влиянием прошедшего,
В грудь ударив кулаком,
Взвыл я вроде сумасшедшего
Пред сиятельным лицом!..
Все такие обстоятельства
И в мундиришке изъян
Привели его сиятельство
К заключенью, что я пьян.
Экзекутора, холопа ли
Попрекнули, что пустил,
И ногами так затопали...
Я лишился чувств и сил!
Жаль, одним не осчастливили -
Сами не дали пинка...
Пьяницу с почетом вывели
Два огромных гайдука.
Словно кипятком ошпаренный,
Я бежал, не слыша ног,
Мимо лавки пивоваренной,
Мимо погребальных дрог,
Мимо магазина швейного,
Мимо бань, церквей и школ,
Вплоть до здания питейного -
И уж дальше не пошел!
Дальше нечего рассказывать!
Минет сорок лет зимой,
Как я щеку стал подвязывать,
Отморозивши хмельной.
Чувства словно как заржавели,
Одолела страсть к вину;.
Дети пьяницу оставили,
Схоронил давно жену.
При отшествии к родителям,
Хоть кротка была весь век,
Попрекнула покровителем.
Точно: странный человек!
Верст на тысячу в окружности
Повестят свой добрый нрав,
А осудят по наружности:
Неказист - так и неправ!
Пишут как бы свет весь заново
К общей пользе изменить,
А голодного от пьяного
Не умеют отличить...
(Ноябрь 1853) |
Примечания
Печатается по Ст 1873, т. I, ч. 2, с. 37-46; в ст. 86-89, 109, 134, 136 по беловому автографу ИРЛИ восстанавливаются свободные от цензурных искажений варианты.
Впервые опубликовано: С, 1856, No 2 (ценз. разр. - 31 янв. и 5 февр. 1856 г.), с. 237-242, с датой: "1852" и подписью: "Н. Некрасов",
В собрание сочинений впервые включено: Ст 1856. Перепечатывалось с датой: "1853" во 2-й части всех последующих прижизненных изданий "Стихотворений".
Беловой автограф с подзаголовком: "(Члену Общества посещения бедных, его в<ысокоблагоро>дию Мих. Ник. Лонгинову отставного коллежского секретаря Пучина всенижайшее донесение о причинах, доведших означенного Пучина до крайней степени нищеты, бродяжничества и пьянства)" и датой: "1853, ноябрь" - ИР ЛИ, 23 380 (подробное описание этого автографа: Яковлев Н. "Филантроп". -Некр. по мат. ПД, с. No5-117; факсимиле начала автографа - ПССт 1967, т. I, с. 165). Другой беловой автограф - ГБЛ (Солд. тетр., л. 61-67).
До последнего времени "Филантропа" в изданиях Некрасова относили к ноябрю 1853 г. на основании даты в автографе ИРЛИ, а также письма Некрасова к И. С. Тургеневу от 17 ноября 1853 г., в котором он сообщал: "Посылаю тебе "Филантропа" - скажи мне о нем свое мнение. Этой вещи я не почитаю хорошею, но дельною..." - а в постскриптуме к письму добавлял: ""Филантропа" - не успел переписать, пришлю после"; 22 ноября 1853 г. Некрасов читал "Филантропа" А. В. Дружинину (Ашукин, с. 124). Однако в обнаруженном недавно Экз. авт. ГПБ имеется подробное (сделанное неизвестным лицом, но авторизованное Некрасовым) описание не дошедшего до нас автографа, где "Филантроп" был датирован: "1853. Октябрь" (Заборова Р. В. Запрещенный Некрасов. - Некр. сб., V, с. 275).
"Филантроп" был опубликован в С с многочисленными искажениями. Специально для цензуры Некрасов присочинил несколько строф, где говорилось, будто "нынче" положение бедняков облегчено, а честные чиновники всячески поощряются; поэт вынужден был изменить все стихи, указывавшие на графский титул филантропа, и стихи, в которых цензура могла усмотреть "оскорбление" чиновничества. Часть этих искажений Некрасову удалось устранить при перепечатках "Филантропа" в Ст 1856 и Ст 1861. К. И. Чуковский отметил, что сюжет "Филантропа" связан В гоголевской традицией (особенно сцена у "сиятельного лица", Вт. 105-148): "Здесь и "Повесть о капитане Копейкине" (Копейкин у генерал-аншефа), здесь и "Шинель" (Акакий Акакиевич у "значительного лица"), и самая атмосфера происшествия гоголевская" (Чуковский Корней. Мастерство Некрасова. М., 1971, с. 136). Некоторые материалы для "Филантропа" дала Некрасову деятельность петербургского благотворительного Общества посещения бедных. Оно пользовалось "высочайшим" покровительством: его попечителем сначала был герцог Максимилиан Лейхтенбергский (зять Николая I), а затем великий князь Константин Николаевич; членами - наследник престола (будущий Александр 1Г), видные сановники. Большое участие в работе Общества принимали петербургские литераторы; председателем его был В. Ф. Одоевский. Некрасов был хорошо осведомлен о делах Общества: 26 марта 1851 г. он был избран в его члены (см.: Вухштаб Б. Я. Некрасов и петербургские филантропы. - Учен. зап. Горьковского Ун-та, 1964, вып. 72. Сер. историко-филол., с. 331). О том, что замысел "Филантропа" был подсказан впечатлениями, полученными в Обществе посещения бедных, позволяет судить и вышеприведенный шутливо-пародийный подзаголовок к стихотворению в беловом автографе ИРЛИ. В окончательном тексте стихотворения Общество посещения бедных не упоминается, "однако в образе филантропа отразились некоторые черты В. Ф. Одоевского: оп тоже был "сиятельным лицом" {только в отличие от некрасовского персонажа имел не графский, а княжеский титул), тоже сочинял научно-популярные статьи для крестьян (в частности, вместе с А. П. Заблоцким в 1840-х гг. издавал сборники "Сельское чтение", на которые, видимо, и намекал Некрасов в "Филантропе", - см.: Гин М. Н. А. Некрасов - литературный критик. Петрозаводск, 1957, с. 47); наконец, среди своих приятелей пользовался репутацией "ангельской личности" (см. об этом: PC, 1895, No 1, с. 98). Одоевский и сам полагал, что Некрасов вывел его в "Филантропе". Когда было объявлено, что 10 января 1860 г. на вечере в пользу нуждающихся литераторов Некрасов прочтет стихотворения "Еду ли ночью по улице темной..." и "Филантроп" (см. объявление в РИ, 1860, 9 янв.), Одоевский обратился к нему с письмом, где просил во избежание сплетен и кривотолков не читать "Филантропа" (АсК, с. 132-135). Поэт ответил ему, что поводом к написанию "Филаптропа" был такой случай: когда-то Некрасов посетил писателя В. И. Даля, жившего на "8-м, кажется, этаже, просить у него статьи" и "очень запыхался", - а Даль ошибочно принял его за пьяного. "Но, по-моему, - добавлял Некрасов, - я и Даля не изобразил - я вывел черту современного общества..." (ПСС, т. X, с. 412). Действительно, в первых публикациях "Филантропа" были строки, возможно метившие в Даля (см. вариант после ст. 60 С и Ст 1856), - однако ответ Некрасова Одоевскому имел "дипломатический" характер: образ филантропа все же больше напоминает Одоевского, нежели Даля. Но, конечно, это образ широко обобщенный: сатира направлена против либеральной филантропии в целом.
В прижизненных изданиях Некрасова "Филантроп" печатался с многочисленными цензурными искажениями. Стихотворение распространялось в рукописных копиях, отчасти восходивших к автографам поэта; в своих экземплярах Ст 1856 и Ст 1861 читатели восстанавливали от руки свободный от цензуры текст (см. разночтения в разделе "Другие редакции и варианты", с. 495-496; приводим исходные данные для тех источников, которые не названы в списках условных сокращений: копия П. А. Ефремова - Докл. РБО, вып. 1, СПб., 1908, с. 8; копия П. Л. Лаврова - ЦГАОР, ф. 1762, оп. 2, ед. хр. 340, л. 213 об. - 216).
"Филантроп" был перепечатан в бесцензурном издании: Собрание стихотворений Пушкина, Рылеева, Лермонтова и других лучших авторов. Лейпциг, 1858 (Р. б-ка, т. I).
Очень высокую оценку "Филантропу" дал Д. И. Писарев (см. комментарий к стихотворению "Нравственный человек").
Провиантская комиссия - учреждение, ведавшее продовольственным снабжением армии.
Звезда Станиславская - орден св. Станислава.
Гайдук - здесь: служитель у вельможи.