По моей громадной толщине Люди ложно судят обо мне. Помню, раз четыре господина Говорили:"Вот идет скотина! Видно, нет заботы никакой - С каждым годом прет его горой!" Я совсем не так благополучен, Как румян и шаровидно тучен; Дочитав рассказ мой до конца, Содрогнутся многие сердца! Для поддержки бренной плоти нужен Мне обед достаточный и ужин, И чтоб к ним себя приготовлять, Должен я - гулять, гулять, гулять! Чуть проснусь, не выпив чашки чаю, "Одевай!" - командую Минаю (Адски луп и копотлив Минай, Да зато повязывать мне шею Допускать его я не робею: Предан мне безмерно негодяй...) Как пройду я первые ступени, Подогнутся слабые колени; Стукотня ужасная в висках, Пот на лбу и слезы на глазах. Словно кто свистит и дует в ухо, И, как волны в бурю, ходит брюхо! Отошедши несколько шагов, Я совсем разбит и нездоров; Сел бы в грязь, так жутко и так тяжко, Да грозит чудовище Кондрашка И твердит, как Вечному Жиду, Всё: "Иди, иди, иди!.." Иду.. Кажется, я очень авантажен: Хорошо одет и напомажен, Трость в руке и шляпа набекрень... А терплю насмешки целый день! Из кареты высунется дама И в лицо мне засмеется прямо, Крикнет школьник с хохотом :"Ура! Посмотрите: катится гора!.." А дурак лакей, за мной шагая, Уваженье к барину теряя, Так и прыснет!.. Праздный балагур Срисовать в альбом карикатур Норовит, рекомендуя дамам Любоваться "сим гиппопотамом"! Кучера по-своему острят: "Этому, - мерзавцы говорят,- Если б в брюхо и попало дышло, Так насквозь, оно бы, чай, не вышло?.." Так, извне, насмешками язвим, Изнутри изжогою палим, Я бреду... Пальто, бурнусы, шляпки, Смех мужчин и дам нарядных тряпки, Экипажи, вывески, - друзья, Ничего не замечаю я!.. Наконец.. Счастливая минута!.. Скоро пять - неведомо откуда Силы вдруг возьмутся... Как зефир, Я лечу домой, или в трактир, Или в клуб... Теперь я жив и молод, Я легок: я ощущаю голод!.. Ах, поверьте, счастие не в том, Чтоб блистать чинами и умом, Наше счастье бродит меж холмами В бурой шкуре, с дюжими рогами!.. Впрочем, мне распространяться лень... Дней моих хранительная сень, Здравствуй, клуб!.. Почти еще ребенок, В первый раз, и сухощав и тонок, По твоим ступеням я всходил: Ты меня взлелеял и вскормил! Честь тебе, твоим здоровым блюдам! .. Если кто тебя помянет худом, Не сердись, не уличай во лжи: На меня безмолвно укажи! Уголок спокойный и отрадный! Сколько раз, в час бури беспощадной, Думал я, дремля у камелька: "Жизнь моя приятна и легка. Кто-нибудь теперь от стужи стонет, Кто-нибудь в сердитом море тонет, Кто-нибудь дрожит... а надо мной Ветерок не пролетит сквозной... Скольких ты пригрел и успокоил И в объеме, как меня, утроил! Для какого множества людей Заменил семейство и друзей!..." ......................... Октябрь 1854, 1874 |
Примечания
Печатается но Ст 1874, с. 215-218.
Впервые опубликовано: первоначальная редакция под заглавием: "Труженик" - С, 1854, No 11 (ценз. разр. - 31 окт. - 1854 г.), "Литературный ералаш", с. 103-НО, без подписи; перепечатана в вышедшем под редакцией Некрасова сборнике "Для легкого чтения", т. V. СПб., 1857, с. 380-391, под заглавием: "Труженик. Признания новейшего Фальстафа", без подписи (в оглавлении: Стихотворение Н***); переработанный текст - Ст 1874, Приложение 3: "Юмористические стихотворения разных годов", с. 215-218.
В собрание сочинений впервые включено: Ст 1874.
Автограф не найден.
В Ст 1874 датировано: "1854" (дата относится к первоначальной редакции). Окончательный текст (1874) представляет собою первую половину первоначальной редакция, подвергшуюся стилистической правке.
О своей работе над стихотворением Некрасов сообщает И. С. Тургеневу 16 октября 1854 г.: "... голова моя занята шутовским сочинением...". Еще П. А. Ефремов указал (см.: Докл. РБО, вып. 1. СПб., 1908, с. 13), что прототипом "Труженика" был литературный критик Павел Васильевич Анненков (1812-1887). Действительно, в кружке С любили потешаться над тучностью и чревоугодием Анненкова. Ср. в "Послании к Лонгинову", которое было написано Некрасовым, Тургеневым и Дружининым, строки: "Где Анненков, чужим наполненный вином, Пред братцем весело виляет животом" (наст. том, с. 428); сатиру Некрасова и Дружинина на Анненкова "За то, что ходит он в фуражке..." (т. II наст. изд.); обращение Тургенева к Анненкову в одном из писем (Тургенев, Письма, т. III, с. 72):
Идеалист с широким пузом,
Ростбифа неуклонный жрец...
"Клуб", о котором говорится в "Признаниях труженика", - петербургский Английский клуб. Анненков был его членом с 1852 г. При публикации "Признаний труженика" в С цензура, видимо, сочла их "оскорбительными" для этого клуба, и Некрасову пришлось перенести место действия стихотворения в Москву; в ст. 2 вместо "В час, когда по Невскому гуляю" было напечатано: "В час, как по Кузнецкому гуляю". При перепечатке в сборнике "Для легкого чтения" Некрасов восстановил доцензурные варианты в этом и ряде других стихов.
В редакции 1874 г. уже нет многих подробностей и личных намеков, потерявших к 1870-м гг. свою актуальность; зато сильнее зазвучали мотивы обличения тунеядства как общественного явления той эпохи (см.: Бухштаб Б. Я. К истории стихотворения И. А. Некрасова "Признания труженика". - О Некр., вып. III, с. 190-203).