Тип недавнего прошлого Вот он весь, как намелеван, Верный твой Иван: Неумыт, угрюм, оплеван, Вечно полупьян; На желудке мало пищи, Чуть живой на взгляд. Не прикрыты, голенищи Рыжие торчат; Вечно теплая шапчонка Вся в пуху на нем, Туго стянут сертучонко Узким ремешком; Из кармана кончик трубки Виден да кисет. Разве новенькие зубки Выйдут - старых нет... Род его тысячелетний Не имел угла - На запятках и в передней Жизнь веками шла. Ремесла Иван не знает, Делай, что дают: Шьет, кует, варит, строгает, Не потрафил - бьют! "Заживет!" Грубит, ворует, Божится и врет И за рюмочку целует Ручки у господ. Выпить может сто стаканов - Только подноси... Мало ли таких Иванов На святой Руси?.. "Эй, Иван! иди-ка стряпать! Эй, Иван! чеши собак!" Удалось Ивану сцапать Где-то четвертак, Поминай теперь как звали! Шапку набекрень - И пропал! Напрасно ждали Ваньку целый день: Гитарист и соблазнитель Деревенских дур (Он же тайный похититель Индюков и кур), У корчемника Игнатки Приютился плут, Две пригожие солдатки Так к нему и льнут. "Эй вы, павы, павы, павы! Шевелись живей!" В Ваньке пляшут все суставы С ног и до ушей, Пляшут ноздри, пляшет в ухе Белая серьга. Ванька весел, Ванька в духе - Жизнь недорога! Утром с барином расправа: "Где ты пропадал?" -"Я... нигде-с... ей-богу... право... У ворот стоял!" -"Весь-то день?"... Ответы грубы, Ложь глупа, нагла; Были зубы - били в зубы, Нет - трещит скула. "Виноват!"- порядком струся, Говорит Иван. "Жарь к обеду с кашей гуся, Щи вари, болван!" Ванька снова лямку тянет, А потом опять Что-нибудь у дворни стянет... "Неужли плошать? Коли плохо положили, Стало, не запрет!" Господа давно решили, Что души в нем нет. Неизвестно - есть ли, нет ли, Но с ним случай был: Чуть живого сняли с петли, Перед тем грустил. Господам конфузно было: "Что с тобой, Иван?" -"Так, под сердце подступило",- И глядит: не пьян! Говорит: "Вы потеряли Верного слугу, Всё равно - помру с печали, Жить я не могу! А всего бы лучше с глотки Петли не снимать"... Сам помещик выслал водки Скуку разогнать. Пил детина ерофеич, Плакал да кричал: "Хоть бы раз Иван Мосеич Кто меня назвал!"... Как мертвецки накатили, В город тем же днем: "Лишь бы лоб ему забрили - Вешайся потом!" Понадеялись на дружбу, Да не та пора: Сдать беззубого на службу Не пришлось. "Ура!" Ванька снова водворился У своих господ И совсем от рук отбился, Без просыпу пьет. Хоть бы в каторгу урода - Лишь бы с рук долой! К счастью, тут пришла свобода: "С богом, милый мой!" И, затерянный в народе, Вдруг исчез Иван... Как живешь ты на свободе? Где ты?.. Эй, Иван! (1867) |
Примечания
Печатается по Ст 1873, т. II, ч. 4, с. 139--146, где датировано 1867 г.
Впервые опубликовано: ОЗ, 1868, No 1, с. 239--242, в части тиража, вместо сатиры "Суд" (см. выше, с. 404), вторично - ОЗ, 1868, No 2, с. 373--376, с подзаголовком: "(Типы недавнего прошлого)" и подписью: "Н. Некрасов".
В собрание сочинений впервые включено: Ст 1869, ч. 4 (перепечатано: Ст 1873, т. II, ч. 4).
Первоначальный набросок ст. 29--32, без правки, в Зап. тетр. No 1,- ГБЛ, ф. 195, п. 5763, л. 89.
Черновой автограф, чернилами и карандашом, с заглавием: "Иван",- ГБЛ, ф. 195, п. 5755.2, л. 1-2.
Наборная рукопись, с незначительной правкой чернилами и карандашом, без даты; заглавие "Иван. (Тип недавнего прошлого)" исправлено красным карандашом на "Эй, Иван! (Тип недавнего прошлого)",-- ИРЛИ, ф. 203, No 39, л. 1--2.
А. Я. Панаева в "Воспоминаниях о домашней жизни Н. А. Некрасова" рассказывает о наемном слуге Петре ("Спруте") и дворовом человеке отца поэта, служившем у Некрасова кучером в Конце 1840-х гг., некоторые черты характера и приключения которых послужили, по всей вероятности, материалом для стихотворения "Эй, Иван!" (ЛН, т. 49--50, с. 550--571). Однако в окончательной редакции Некрасов отказался от ряда бытовых деталей использованных в черновом варианте.
После смерти поэта журнал "Свет" писал, имея в виду такие стихотворения как "Эй, Иван!", что "истинный непосредственный материал для своей народной поэзии Некрасов черпал только из впечатлений ранней юности, из периода доэмансипационного, и что последующий период жизни уже не вызывал в нем тех мучительных симпатий, которыми отмечено каждое его обращение к прошлому..." {Свет, 1879, No 10, с. 211).
Однако острый политический смысл стихотворения был понятен революционерам-семидесятникам, оно завоевало популярность среди политкаторжан. "Некоторые стихотворения,-- вспоминал один из них,-- "Мороз, Красный нос", "Коробейники", "Железная дорога", "Эй, Иван!", "Влас" и т. п. приходились особенно по сердцу представителям трудящихся слоев населения: они охотно перечитывали их, если были грамотны, по многу раз, или просили это делать других, когда не умели читать" (Дейч Лев. Н. А. Некрасов и семидесятники. - В кн.: Некрасов. Памятка ко дню столетия рождения. Пб., 1921, с. 9).
Уже в 1869 г. это произведение привлекло внимание цензуры. В донесении Цензурному комитету от 2 декабря 1869 г. о направлении "Отечественных записок" в 1868--1869 гг. цензор Н. Лебедев писал о стихотворении "Эй, Иван!": "В означенном небольшом стихотворении проведена всегдашняя мысль Некрасова об угнетенном положении низшего класса, здесь в самом возмутительном виде представлено положение бывшего крепостного человека, употреблявшегося на всевозможные работы и получавшего в награду одни побои" (Евгеньев-Максимов В. Е. В руках у палачей слова. - Голос минувшего, 1918, No 4--6, с. 86).