Часть текста: половины XIX в. Его поэзия, бесспорно, связана множеством нитей с предшествующим литературным развитием и с творчеством великих современников — с Тургеневым, Фетом, Тютчевым, Достоевским, Толстым. 1 При всех личных разногласиях, при всех идейных противоречиях, разделявших Некрасова и этих писателей, все они были участниками единого литературного процесса, служили своим пером народу и находились в многообразной, сложной творческой зависимости друг от друга. И в то же время очевидно исключительное своеобразие Некрасова. Он не только сочувствовал народу, он отождествлял себя с ним, с крестьянской Россией, говорил от ее имени и ее языком. Он стал выразителем пробуждавшегося самосознания народных масс, и это определило идейные и художественные особенности его творчества и его поэзии. Некрасов решительно отрекся от породившей его поместной среды, с гневом и проклятием осудил прошлое своего дворянского рода. «Хлеб полей, возделанных рабами, Нейдет мне впрок», — заявил он в стихотворении 1855 г. А в конце жизни он продиктовал слова, в которых высказал ту же мысль: «Судьбе угодно было, что я пользовался крепостным...

2. Евгеньев-Максимов В. Е.: Из прошлого. Записки некрасововеда (главы XII-XV)

Входимость: 50. Размер: 111кб.

Часть текста: Евгеньева-Максимова. Эту дату мы отмечаем завершением публикации автобиографической книги ученого-литературоведа. 1 XII К октябрю 1913 г., работая очень спешно, я закончил свою вторую книгу о Некрасове, которую назвал "сборником статей и материалов". 2 Этим осторожным названием мне хотелось подчеркнуть, что книга моя не является работой научно-монографического типа. Тем не менее составлявшие ее статьи, частично уже появлявшиеся в печати, а частично заново написанные, преследовали две совершенно определенные цели: во-первых, осветить наиболее темные периоды биографии Некрасова и, во-вторых, выяснить основы его общественного миросозерцания. В книге моей есть ряд довольно существенных ошибок, преимущественно методологического характера, но, думается мне, те цели, которые я ставил себе, как ее автор, более или менее достигнуты. Я отнюдь не склонен к преувеличенной оценке своих сил и способностей, тем более преувеличенной оценке того, что вышло из-под моего пера, - и все же после выхода моей книги я чувствовал себя более или менее удовлетворенным. Рецензии на книгу, появившиеся в тогдашней печати, носили в общем очень благожелательный характер, и это укрепляло меня в убеждении, что на этот раз я не потерпел неудачи. Произошло это в значительной мере потому, что почти все главы книги были если не целиком, то в некоторых своих частях основаны на неизданном материале, главным образом на том, который я получил от А. Ф. Кони. Но не только от него: в одной главе я широко использовал картавовские материалы, 3 в другой - свои находки в архиве ярославской гимназии. Наконец глава "Некрасов в роли редактора-издателя "Современника" 4 "...

3. Зонтиков Н. А.: Н. А. Некрасов и Костромской край - страницы истории. Знаю: на место сетей крепостных...

Входимость: 38. Размер: 76кб.

Часть текста: его официальной датой рождения является 20 апреля 1931 г. 633 26 января 1931 года колхоз «Новый путь» возник и в Шоде 634 . В 1929-1931 гг. колхозы появились и в других «некрасовских» селениях Костромского района: «Сталинец» – в Спасе, «Красный животновод» – в Куникове, «Красная волна» – в Мискове и Жарках (в 1937 году Жарки обособились от Мискова, образовав свой колхоз «Заря коммунизма»), «Красная новь» – в Пустыни, «Активист» – в Буграх, им. Калинина – в Колгоре. Были коллективизированы и некрасовские места Ярославского района. В начале 30-х годов колхоз им. Некрасова был создан в Грешневе, колхоз им. Л. М. Кагановича – в Абакумцеве, колхоз «Освобождение» – в Карабихе. Как и везде, образование колхозов сопровождалось раскулачиваниями и ломкой человеческих судеб. Во время «великого перелома» повсеместно в стране началось массированное наступление на религию. В конце 1929 года борьба с религией началась и в Пустынском сельсовете. 7 ноября 1929 года в Пустыни после торжественного заседания в честь 12-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической революции собранию крестьян было навязано постановление об ознаменовании годовщины Октября закрытием обеих церквей Пустыни (православной и старообрядческой) с последующей передачей одной под клуб, другой – под магазин...

4. Скатов Н. Н.: Некрасов. "... вместе с одним сотрудником"

Входимость: 35. Размер: 65кб.

Часть текста: по крайней мере трижды, литературным. Во-первых, это оказался роман мужчины и женщины, которые были писателями — оба. Дело для того времени совсем не частое: прозаик Николай Филиппович Павлов и его жена поэтесса Каролина Павлова (урожденная Якеш) — чуть ли не все из более или менее известных. Во-вторых, Некрасов и Панаева не только литературные сотрудники, журнальные соратники. И. Некрасов и Н. Станицкий (псевдоним А. Панаевой) — соавторы: дело по русским меркам того времени почти невиданное. Наконец, в-третьих, их жизненный — продолжительный и трудный — роман стал той почвой, на которой родился и «роман» стихотворный — поэтический цикл Некрасова, издавна называемый «панаевским». Собственно, этим-то поэтическим итогом вся история прежде всего и значима — и тогда, и теперь, и всегда. Впрочем, слова были новыми, потому что и дела были не совсем привычными, а в русской жизни девятнадцатого века даже из ряда вон выходящими. И речь не просто о житейских делах, которые и сейчас вроде бы сразу бросаются в глаза. А тогда во все глаза прямо били. Классический треугольник (муж, жена, «друг семейства») предстал в комбинациях совсем не классических. Поначалу: фактический и юридический муж (Иван Иванович Панаев), юридическая и фактическая жена (Авдотья Яковлевна Панаева) и — «друг семейства» (Некрасов). Затем новый триумвират: юридический, но не фактический муж (Панаев), его юридическая, но не фактическая жена (Панаева) и ее фактический, но юридически так и не состоявшийся муж (Некрасов). При этом и ...

5. Николай Скатов. Некрасов. (часть 7)

Входимость: 35. Размер: 58кб.

Часть текста: что роман был произведен не только литературный, но и жизненный, житейский. Впрочем, даже сам этот жизненный и житейский роман. Некрасова и Авдотьи Панаевой, в свою очередь, стал многократно, по крайней мере трижды, литературным. Во-первых, это оказался роман мужчины и женщины, которые были писателями - оба. Дело для того времени совсем не частое: прозаик Николай Филиппович Павлов и его жена поэтесса Каролина Павлова (урожденная Якеш) - чуть ли не все из более или менее известных. Во-вторых, Некрасов и Панаева не только литературные сотрудники, журнальные соратники. И. Некрасов и Н. Станицкий (псевдоним А. Панаевой) - соавторы: дело по русским меркам того времени почти невиданное. Наконец, в-третьих, их жизненный - продолжительный и трудный - роман стал той почвой, на которой родился и "роман" стихотворный - поэтический цикл Некрасова, издавна называемый "панаевским". Собственно, этим-то поэтическим итогом вся история прежде всего и значима - и тогда, и теперь, и всегда. Впрочем, слова были новыми, потому что и дела были не совсем привычными, а в русской жизни девятнадцатого века даже из ряда вон выходящими. И речь не просто о житейских делах, которые и сейчас вроде бы сразу бросаются в глаза. А тогда во все глаза прямо били. Классический треугольник (муж, жена, "друг семейства") предстал в комбинациях совсем не классических. Поначалу: фактический и юридический муж (Иван Иванович Панаев), юридическая и фактическая жена (Авдотья Яковлевна Панаева) и - "друг семейства" (Некрасов). Затем новый триумвират: юридический, но не фактический муж (Панаев), его юридическая, но не фактическая жена (Панаева) и ее фактический, но юридически так и не состоявшийся муж (Некрасов). При этом и после всего Панаев остается фактическим другом обоих, то есть этого нового семейства, другом и уже без всяких кавычек и двусмысленностей. При этом все почти всю жизнь проживают в одном месте: буквально - почти в одной квартире, точнее, на одном этаже. Вот...